Обзор DVD 118

Issue #740

«Viridiana». A film by Luis Bunuel. 1961. The Criterion Collection. («Веридиана». Режиссер Луис Бунюэль. На испанском языке с английскими субтитрами.)
«The Exterminating Angel». A film by Luis Bunuel. 1962. The Criterion Collection. («Ангел-истребитель». Режиссер Луис Бунюэль. На испанском языке с английскими субтитрами. Два диска.)
«Diary of a Chambermaid». A film by Luis Bunuel. 1964. The Criterion Collection. («Дневник горничной». Режиссер Луис Бунюэль. На французском языке с английскими субтитрами.)
«Simon of the Desert». A film by Luis Bunuel. 1965. The Criterion Collection. («Симеон-столпник». Режиссер Луис Бунюэль. На испанском языке с английскими субтитрами.)

Луис Бунюэль (1900–1983) снял больше 30 фильмов. Не все они равноценны. Долгое время репутация Бунюэля-режиссера была неотделима от репутации Бунюэля-сюрреалиста, точнее, именно репутация Бунюэля-сюрреалиста, автора фильмов «Андалусский пес» (1928) и «Золотой век» (1930), и создавала ему славу. Славу в значении, одобряемом сюрреалистами.
«Как и другие члены группы, я бредил мыслью о революции. Не считавшие себя террористами, вооруженными налетчиками, сюрреалисты боролись против общества, которое они ненавидели, используя в качестве главного оружия скандалы. Скандал казался им наилучшим средством привлечь внимание к социальному неравенству, эксплуатации человека человеком, пагубному влиянию религии, милитаризации, колониализму. Большинство этих революционеров… принадлежало к состоятельным семьям. Буржуа бунтовали против буржуазии. В том числе и я. У меня к этому добавлялся некий инстинкт отрицания, разрушения, который я всегда ощущал в себе в большей степени, чем стремление к созиданию. Скажем, мысль поджечь музей представлялась мне более привлекательной, чем открытие культурного центра или больницы».

Андре Бретон, признанный глава группы, однажды «выскочил на улицу и стал пинать ногами переносную тележку бродячего продавца Библий».
Или: «По непонятной причине Бретон сидел, уткнувшись в тарелку, нахмурив брови, и отвечал односложно. Мы ничего не могли понять, как вдруг, указав на золотой крестик на шее жены Магритта, он высокомерно заявил, что это недопустимая провокация и что она могла бы в данном случае надеть что-нибудь другое».
«Среди подвигов сюрреалистов есть один, который мне кажется самым великолепным. Мы обязаны им Жоржу Садулю и Жану Копенну.
Однажды Жорж Садуль и Жан Копенн где-то в провинции, бездельничая, читают в кафе газеты. Им попадается на глаза заметка о результатах конкурса в военную академию Сен-Сир. Первым по конкурсу прошел некий майор по фамилии Келлер.
Мне нравится в этой истории именно то, что Садуль и Копенн бездельничают. Они одни в провинции, немного скучают. И тут им приходит в голову блестящая идея: «А что, если написать письмо этому кретину?»

Сказано — сделано. Потребовав у официанта бумагу и перо с чернилами, они написали одно из самых прекрасных оскорбительных писем в истории сюрреализма. Подписавшись, они тотчас же отправили его майору в Сен-Сир. В нем были такие незабываемые фразы: «Мы плюем на трехцветное знамя… Вместe с вашими подчиненными мы вывесим на солнце кишки всех офицеров французской армии… Если нас заставят воевать, мы будем охотно служить под славной остроконечной немецкой каской…»
Однако поклонялась эта шатия-братия не славной немецкой каске, а единственному движению, которое они «считали достойным — движению коммунистическому». Отправив это тупое — «великолепное», с точки зрения 82-летнего Бунюэля, — письмишко майору Келлеру и опубликовав его в журнале «Сюрреализм на службе Революции», Жорж Садуль благополучно сбежал в коммунистический рай, где к этому времени товарищ Ленин уже успешно отправил к праотцам солидное количество буржуазных интеллигентов, а товарищ Сталин собирался с силами, чтобы окончательно завершить этот процесс.

То, что Бунюэль находился под сильным влиянием коммунистической идеологии — он не скрывает: «Я сохранил свои симпатии к компартии до конца 50-х годов», признается он в книге «Мой последний вздох» (откуда взяты и все предыдущие цитаты). И Бунюэль готов был видеть мир сквозь идеологический фильтр, в соответствии с теорией и последними партийными указаниями. К счастью, даже и в этот период художник нередко брал верх над поклонником коммунизма, и тогда Бунюэль снимал настоящий фильм, такой, например, как «Забытые» (1950), снимал, не пытаясь следовать коммунистическим инструкциям, не боясь, что старые товарищи объявят его ренегатом.

Вы думаете, я сгущаю краски? Ничуть. Коммунистическая цензура и коммунистический фанатизм — еще похлеще наших — прижились на Западе даже без помощи КГБ. Вот, например, рассказ Бунюэля (из той же книги «Мой последний вздох») о том, как он в конце 1950 года привез свою картину «Забытые» в Париж.
«Все мои друзья сюрреалисты пришли на просмотр фильма в «Студио 28» и, как мне кажется, были тронуты. Но на другой день Жорж Садуль (вернувшись из Москвы, он стал кинокритиком. — М.Л.) сказал, что нам надо поговорить об очень серьезной вещи. Мы встретились в кафе около площади Звезды, и он взволнованно поведал, что коммунисты не советуют ему писать о картине. Весьма удивленный, я спросил почему.
– Потому что это буржуазный фильм, — ответил он.
– Буржуазный? Как это?
– Во-первых, через витрину магазина видно, как один педик заигрывает с кем-то из молодых людей. Приходит полицейский, и педик убегает. Получается, полиция делает полезное дело, а этого говорить нельзя! В конце фильма в исправительном доме ты показываешь симпатичного, очень человечного директора, который разрешает ребенку пойти купить сигареты.

Такие аргументы показались мне наивными, смешными, и я сказал Садулю об этом. Но тот был бессилен что-либо сделать. К счастью, через несколько месяцев после этого советский режиссер Пудовкин увидел фильм и написал в «Правде» восторженную статью. Позиция французских коммунистов изменилась. И Садуль оказался весьма доволен».
Луис Бунюэль, несомненно, был большим художником. Но даже и без указующего перста коммунистических идеологов в нем самом кипела и бурлила эта пресловутая «антибуржуазность», которая, случалось, могла целиком подчинить себе новый замысел.

Четыре фильма, сделанные один за другим, наглядно демонстрируют философию зрелого Бунюэля.
«Веридиана» (вероятно, самая знаменитая картина Луиса Бунюэля) при своей несомненной антиклерикальности все же говорит о другом — об иллюзии милосердия. И Бунюэль не пытается изобразить здесь так называемый «христианский гуманизм» порочным, противопоставленным «гуманизму социалистическому» (как требуют коммунистические прописи).

«Симеон-столпник» тоже фильм антиклерикальный, злой, но и горький — фильм о невозможности отрешиться от мира, не столько от соблазнов дьявола, сколько от мира, созданного самим Богом.
«Дневник горничной» — глубокая психологическая драма, исследующая характеры на фоне эпохи. И что бы Бунюэль ни думал о нравах буржуазии, его политические идеи и убеждения не нарушают баланса, то есть не мешают ему в честном и точном исследовании характеров.
А вот картину «Ангел-истребитель», не отклоняющуюся от антибуржуазного канона, сегодня просто невозможно смотреть, так это плоско и скучно. То, что происходит на экране, лишено художественного объяснения. Это голые тезисы, развернутые в 93 минуты киноиллюстраций.
Недаром партийный товарищ Садуль написал восторженную статью об этом фильме, в первой же строчке заявив, что «Ангел-истребитель» превосходит «Веридиану» и дав этому объяснение: «Благодаря своим последним успехам Бунюэль освободился от власти продюсеров и теперь в состоянии делать то, что считает наиболее нужным…»

Одет и Ален Вирмо в справочнике «Мэтры мирового сюрреализма» характеризуют «Ангел-истребитель» как фильм, «в котором сконцентрированы все основные сюрреалистические темы (безумная любовь, черный юмор, культ Сада, антиклерикализм и т.д.). Неотступно преследующая тема вырождения и смерти, зачатки разложения обреченного буржуазного класса выражены здесь тем языком, который делает этот фильм, по словам Ж. Садуля, «новым эпизодом “Золотого века”».
Это, точно, новый эпизод «Золотого века». Но попробуйте-ка сегодня, не зевая, посмотреть этот самый «Золотой век»! «Золотой век» занял свое место в истории кино. Но это давным-давно умерший фильм.
То же можно сказать и об «Ангеле-истребителе».

Все четыре фильма отлично отреставрированы и с максимальным тщанием трансформированы в цифровой формат. Каждый диск предлагает зрителю множество дополнительных материалов.