О значении слова «консультант»

–  Вы в качестве консультанта приглашены к нам, профессор? – спросил Берлиоз.

– Да, консультантом. /…/

– А у вас какая специальность? – осведомился Берлиоз.

– Я специалист по чёрной магии.

Михаил Булгаков, «Мастер и Маргарита»

В ноябре прошлого года в газете «Кстати» была напечатана моя статья «Конец этики?» о телевизионном фильме, посвящённом Евгению Евтушенко.

Прошло три месяца, и вот теперь на страницах той же газеты господин Ройфман удивляется: «прошло уже много времени со дня её (статьи – М.Л.) опубликования, и никто из читателей даже не попытался возразить».

Никто не попытался, и вот господин Ройфман взял на себя этот неблагодарный труд.

В чём же суть возражений господина Ройфмана? Оказывается автор статьи «Конец этики?», то есть я, «убеждает читателей, что поэт был завербован и был чуть ли не другом генерала КГБ Ф. Бобкова. Якобы поэтому поэт И. Бродский ненавидел Е. Евтушенко». «Но ведь это только домысел, – восклицает господин Ройфман, – и не более того».

Чтобы внести ясность и не путаться в словах, нужно сказать сразу: я никогда не писал, что Евтушенко был завербован КГБ.

И я никогда не писал о «ненависти» Бродского к Евтушенко. Потому что, насколько я знаю, никакой ненависти у Бродского к Евгению Александровичу не было – была ирония, сарказм, может быть, презрение. Ненависть – слишком сильное слово.

Что же касается генерала Бобкова, то не я, а сам Евтушенко называет его своим другом: мол, у меня при возвращении из Америки арестовали багаж, и я позвонил «своему другу, которого я знаю давно, ещё с Хельсинкского фестиваля молодёжи» и отправился к нему в КГБ, чтобы этот багаж вызволить.

Текст господина Ройфмана состоит по большей части из цитат – из теплых слов, сказанных разными людьми о Евтушенко, и цитат из собственных евтушенковских автобиографических сочинений.

Позвольте и мне процитировать свою собственную статью, против которой возражает господин Ройфман.

«В фильме Евтушенко рассказывает – довольно пунктирно рассказывает, – как его вербовало КГБ. Комитетчик не просил его стучать на знакомых, задачи, судя по всему, ставились более абстрактные. Евтушенко отказался, сославшись на свою болтливость – мол, не удержусь, раззвоню.

Но – не раззвонил. И сохранил телефончик. И называл того самого вербовщика своим другом (правда, до поры до времени не называя его имени). Ведь не эта же первая короткая встреча переросла в дружбу? Значит, были и другие встречи поэта-трибуна и генерала, который был заместителем начальника, а потом и начальником 5-го управления КГБ (задачей которого была борьба с «антисоветчиной»). Генерала звали – точнее, зовут – он жив-здоров – Филипп Денисович Бобков.

«Евтушенко никогда не пренебрегал полезными контактами», – сообщает закадровый голос.

Был ли Евтушенко «консультантом» КГБ? Ну, разумеется, в его трудовой книжке не стояло такого штампа и в платёжной ведомости Комитета не числилась фамилия Евтушенко.

Евтушенко просто встречался с другом. Иногда. И, если он мог позвонить другу, то и друг мог позвонить ему. И встретиться. Для дружеского разговора».

Евтушенко, понятно, не был заурядным сексотом, который с определённой регулярностью встречается со своим ведущим – то в неприметном кабинетике в здании райисполокома, то в каком-то закутке в ГАИ, то прогуливаясь по садовой аллейке – и докладывает ему, кто что говорил в ресторане ленинградского дома писателей или ЦДЛ, кто с чьей женой спит и кто в доме творчества Галицыно дал почитать приятелю «тамиздатовский» «Раковый корпус».

Евтушенко, который изъездил весь мир, в первую очередь был, что называется, «агентом влияния», то есть в меру сил помогал манипулировать общественным мнением Запада.

Да он и сам обо всём этом многократно рассказывал – с одной стороны, несомненно, из хвастовства, с другой – чтобы придать информации о своей деятельности выгодную эмоциональную окраску.

Казалось бы, как можно верить человеку, в чьих рассказах нельзя отделить фантазию от реальности (в своей статье я привёл несколько примеров этих рассказов и даже отметил, что они подстать вдохновенным словоизлияниям самого Ивана Александровича Хлестакова). Роберт Кеннеди, пустив воду в ванной, сообщает Евтушенко секретные сведения. Евтушенко из Америки – при этом рискуя жизнью – помогает разоблачить заговор «железного Шурика» Шелепина, и в благодарность за это московские власти закатывают в честь поэта банкет на 500 кувертов. Марлен Дитрих, придя к Евтушенко в гости, «просто по-дружески» (так говорит поэт) раздевается догола и, для удобства обозрения её прелестей, забирается на стол. Эти примеры устных рассказов Евтушенко я приводил в статье «Конец этики?»

Можно ли этому верить?

Оказывается – можно. Господин Ройфман верит. А вера не нуждается в доказательствах. Тем более, что речь идёт, в сущности, о каких-то нюансах.

Встречался Евтушенко с генералом Бобковым или не встречался – это не обсуждается. Это факт. Называет Евтушенко Бобкова своим другом или нет? Называет. Был ли у них во время одной из таких встреч разговор о высылке Бродского? Был. Предупредил ли Евтушенко Бродского о предстоящей высылке? Нет. Он рассказал Бродскому о встрече с Бобковым (не называя генерала по имени) только через месяц, когда Бродский приехал в Москву оформлять визу.

С этим согласны обе стороны.

Разногласия вызывает лишь маленький нюанс: давал ли Евтушенко Бобкову какие-то советы? По его словам, он дал совет не мучить Бродского и быстренько оформить ему документы. И возмущался, если кто-то называл его «консультантом КГБ»: «Если я увижу, что на другой стороне улицы пьяный милиционер бьёт сапогом в живот беременную женщину и я пересеку улицу и скажу ему: «Не смейте бить женщину сапогом в живот, она беременная!», это что, означает, что я консультант милиции?»

Какое-то, вы не находите, странное сравнение? Слишком много выставлено условий.

А мужчину милиционер может бить сапогом в живот? А если эта женщина не беременна – можно? А если бьют беременную женщину, но не в живот? А если в живот, но не сапогом, а кулаком?

Неудачное выражение? Но эту удивительную фразу Евтушенко повторяет и в своих писаниях, и в фильме «Соломон Волков. Диалоги с Евгением Евтушенко».

Может быть, это вытесненная в подсознание история третьей жены Евтушенко ирландки Джан, которую во время беременности Евгений Александрович ударил в живот, и в результате у них родился больной ребёнок? (Эта история упоминается во второй серии «Диалогов»).

Мы не знаем, о чём говорил Евгений Александрович с генералом Бобковым. Но в любом случае риторический гнев Евтушенко не снимает вопроса: где проходит граница? Можно ли пожимать им руку? Можно ли обращаться к ним за помощью (даже за помощью – вызволить арестованные книги)? Можно ли называть генерала КГБ своим другом? Можно ли давать им советы?

Так был ли Евтушенко консультантом КГБ?

Евтушенко настаивает – не был. Ни милиции, ни КГБ. И господин Ройфман верит – не был.

Вот к этому и сводится разница между точкой зрения господина Ройфмана и моей. Мы просто по-разному с ним понимаем значение слова «консультант».

Портрет Евгения Евтушенко работы Михаила Лемхина

 

От редакции

Эта полемика – не совсем обычная: возражение на статью М. Лемхина о Евгеним Евтушенко, написанное Е. Ройфманом, последовало спустя немалое время после ее опубликования. За этот срок никаких других возражений не было.

Как и во всякой полемике, мы дали возможность автору первого материала ответить оппоненту. Считаем состоявшийся разговор завершенным.

Означает ли это, что тема закрыта и что по этому поводу мы больше никогда ничего печатать не будем? Конечно, не означает. Все зависит от того, есть ли у наших авторов и читателей интерес к поднятым проблемам и захотят ли они высказаться по ним. В общем, будущее покажет. Но, в любом случае, данная полемика завершена.

 

Михаил ЛЕМХИН