Надежда балета – Маша Кочеткова

Issue #734
Сколько весит пушинка? Вот столько же весит Маша Кочеткова — ничего не весит, ни одного грамма. Документальных подтверждений не требуется, достаточно увидеть ее на сцене. Тем не менее, однажды незадачливый партнер умудрился уронить ее, да где — на балетном конкурсе в Москве в 2001 году. Маша поплакала немного, как положено, попереживала (ведь фактически решался вопрос о ее дальнейшей танцевальной судьбе), да и пошла собираться в дорогу. Под дверью комнаты нашла записку, в которой сообщалось, что она должна предстать перед жюри конкурса для получения приза «Надежда». Несмотря на падение, она произвела хорошее впечатление.
Хорошие балерины не раскисают от неудач — хорошей балериной может стать только девушка с характером, а характер у Маши имеется, не обольщайтесь ее хрупкостью и ангельской внешностью:
– Когда репетирую и танцую, например, «Лебединое озеро», я очень нервничаю. Ко мне в это время лучше не подходить, не разговаривать и меня не трогать. Эдвард (муж) к этому уже привык.
Кстати, Эдвард — кинематографист.
Спрашиваю Машу, были ли у нее другие неудачи в творческой жизни.
– Конечно, были, и немало. Получалось по пословице «Что ни делается, — все к лучшему». Я думаю, что все неудачи в конечном итоге приносили какую-то пользу. Важно, как ты реагируешь на них. Для меня каждая неудача — это толчок к тому, чтобы работать больше. Это напоминание: останавливаться нельзя.
Характер!
– А как муж реагирует на ваши успехи и, может быть, неудачи?
– Он человек с очень хорошим вкусом, поэтому его мнение для меня очень интересно и оказывает мне помощь.
Но, конечно, главным судьей и самым авторитетным критиком является ее мама. Она всегда говорит то, что думает.
Балет — это непрестанная битва с собой, осадные бои с редкими атаками, но ведь иногда и с победами! «И вечный бой, — покой нам только снится» — это про них, самоотверженных балетных бойцов, не знающих, что такое нормированный день, и принесет ли он успокоение и удовлетворение.
Мария Кочеткова с 2007 года — ведущая балерина Сан-Францисского балета. Родилась в Москве 24 года назад, единственный ребенок родителей-инженеров. Прыгая, зависает в воздухе, точно так же, как Геннадий Недвигин. Ничего удивительного, вы угадали: оба «вылупились» в одном и том же «инкубаторе» под названием Московская государственная академия хореографии (по-старому — Московское хореографическое училище). Уж так я добивался у Недвигина, как у него получается это зависание, но он стоял насмерть, охраняя профессиональные секреты. Видать, опасался моей конкуренции.
Одним из Машиных педагогов была Софья Головкина, в прошлом известная балерина, а потом — глава Академии. Как вы понимаете, женщина с характером. Как доставалось ее ученицам, — не приведи Господи, а ученицы до сих пор ее боготворят. Вот у нас, в Сан-Франциско, этого нет: чтобы педагог повысил голос или сказал что-нибудь не такое… Ну что вы, как можно? Правда, не дает наше балетное училище такой классической подготовки, как в Москве, но, наверное, не в этом счастье…
После окончания Академии не нашлось Маше места на родине, и полетела она в поисках счастья в далекий край, аж в Великобританию. Там в течение года работала в английском Королевском балете, в котором ее, по-видимому, не заметили, а затем 4 года танцевала в английском Национальном балете, в котором она работала очень продуктивно и освоила большой классический репертуар.
– А почему вы решили расстаться с этим театром?
– Начала ловить себя на мысли, что одни и те же балеты повторяются опять и опять. И захотелось попробовать что-то новое.
–Почему вы остановились на Сан-Францисском балете?
– Компания приезжала в Лондон и мне очень понравилась. Я немедленно послала свое резюме и DVD, и меня сразу пригласили на «смотрины». Это было для меня неожиданностью.
Это было неожиданностью и для всей труппы. В течение многих лет Хелги Томассон, руководитель нашего балета, с удовольствием работал с русскими танцовщиками, но никогда прежде не приглашал русских балерин. Почему — никто не знает, но ходила молва, что Томассон не верит в возможности русских балерин танцевать современный балет. Вполне вероятно, что в Машином случае определенную роль сыграла рекомендация балетмейстера Криса Уилдона, часто ставящего балеты в нашем театре. Маша не верила в удачу и после продолжительной возни с получением визы прилетела посмотреть Америку, а заодно и выяснить отношения с нашим балетным театром. Хелги сразу предложил ей позицию ведущей балерины. Это стало сенсацией.
Вообще появление тихой Маши наделало много шуму. В нашем театре появилась не обездоленная Золушка, а принцесса с королевским статусом. Между прочим, фамилия ее мужа — King, и, мне кажется, это тоже не случайность. В своей сумочке она привезла золото из Сеула, Рима, Люксембурга; серебро из Варны, бронзу из Москвы (2001), Гран-при из Лозанны (2001), куда ее отправил тогдашний руководитель Академии хореографии и в прошлом знаменитый танцовщик Вячеслав Гордеев, оплатив все расходы. Уже будучи в Сан-Франциско, Кочеткова получила совсем недавно премию им. Айседоры Дункан за «Жизель» и золотую медаль в индивидуальном разряде в Голливуде за две классические вариации. Мария там представляла Россию. Запись транслировалась NBC в серии Superstars Dance (число зрителей достигло 10 миллионов). Записан также на DVD балет «Щелкунчик» с ее участием.

Все это время она активно разучивала и исполняла текущий репертуар. К ее счастью, часть классического репертуара она проходила еще на родине. Например, с выдающимися балеринами Л. Семенякой в Москве и И. Чистяковой и Л. Кунаковой в Санкт-Петербурге она готовила «Спящую красавицу» и «Жизель». Ей тогда по молодости казалось, что она получает избыточную информацию, которую не сможет реализовать. Но спустя годы, когда Маше пришлось репетировать эти балеты, полученная информация вспоминалась сама собой, что очень облегчало ее работу.
– В чем разница между московской и петербургской балетными школами?
– Разница большая. Даже для тех, кто не знает русский балет, это заметно, но для меня разница огромная, и я всегда, будучи в училище Большого театра, мечтала о Вагановском училище. Примерно когда я была на пятом году обучения, Мариинский балет приехал в Москву и выступал на сцене Большого театра, а балерины Большого — на сцене Мариинского. По-моему, ничего красивей я в своей жизни не видела. Как были женственны балерины, какие руки, какие спины, все было наполнено таким смыслом… И до сих пор я их спектакли обожаю.
– А сейчас что вы предпочитаете, классический или современный балет?
– Я себя никогда не замыкала на классическом репертуаре. Главное — танцевать. У танца границ нет, он может быть классическим и современным. Я знаю, что я бы не хотела танцевать только классические или только современные балеты. С другой стороны, такую форму, какую поддерживает классический балет, ни один из современных балетов поддержать не может. В Сан-Францисском балете баланс между классическим и современным репертуаром можно считать идеальным.
Трудно даже перечислить, что станцевала Кочеткова за неполные два года пребывания в нашей труппе. Здесь и Китри в «Дон Кихоте», и Клара в «Щелкунчике», и балеты Уилдона, Посохова, Баланчина, Томассона, Форсайта — все не перечесть. Очень много современных балетов различного стиля, различной эстетики и совершенно новых движений. Не все дается просто. Можно предложить читательницам самое «простое» — в танце поработать с веером. Это целая наука в обнимку с искусством! Во многих других случаях, бывает, некогда подумать об образе, тут хотя бы запомнить, в какой момент и как подать руку партнеру.
– Что вам нравится и не нравится в Сан-Францисском балете?
– Нравится разнообразие репертуара, нравится, как быстро компания работает. Ведущие танцовщики все очень разные, но танцуют потрясающе, и у каждого своя индивидуальность, свой характер. Обычно в компаниях ведущие танцовщики очень похожи друг на друга. Здесь, на удивление, все они разные и очень интересные. С другой стороны, приходится очень тяжело работать, поскольку на все балеты отводится мало времени, а для меня почти все балеты — новые. Чувствую иногда, что недостаточно готова, но нужно выходить и танцевать. А я привыкла много репетировать. С другой стороны, столько балетов в репертуаре и так мало времени, что, наверное, только так и можно все успеть.
– Каково положение Сан-Францисского балета в современном балетном мире?
– Я думаю, Сан-Францисский балет — одна из лучших компаний в мире. Хотя такое положение трудно измерить в каких-либо единицах. Пожалуй, можно сказать, что Сан-Францисский балет — один из самых умных.
– Выступали ли вы в России в эти годы?
– В основном в Минске. Я там обычно выступала раз в год. Получится ли у меня в этот раз, не знаю. Танцевала также один раз в Большом театре на гала Гордеева. Вот сейчас будет в Нью-Йорке гала Петра Пестова — Петра Великого, знаменитого педагога, вырастившего Ю. Посохова, Малахова, Ратманского. Я там буду танцевать.
Первым ее партнером стал Давит Карапетян. В этом сезоне она танцевала с ним, а затем — с Геннадием Недвигиным па-де-де в «Щелкунчике». Прекрасно поставленный балет, и все же это па-де-де было вершиной представления. Такая одухотворенность каждой позы и пластика каждого движения, такая безупречная чистота каждого па, такой романтический контакт партнеров — редкая и счастливая удача даже для нашей сильной труппы. Дыхание останавливалось при виде этого совершенства.
Недвигин утверждает, что, танцуя с Кочетковой, он чувствует себя особенно комфортно. Их очевидное взаимопонимание связано еще и с тем, что оба учились у одного и того же педагога по парному танцу и, по-видимому, хорошо усвоили его наставления. Мария танцевала уже почти со всеми ведущими солистами (с Паскалем Моля, Николасом Бланком, Тийтом Хелимецом и другими), но чаще всего она танцует с одним из лучших партнеров, кубинцем Жуаном Боадой. Он, как и Маша, — отнюдь не из великанов, очень техничен и внимателен.
В прошлом сезоне они танцевали в «Жизели» с большим успехом. Критики единодушно отметили их успех и утверждали, что этот балет станет памятным событием на всю жизнь. Отмечались изящество и грациозность героини, деликатность и в то же время высокая эмоциональность и драматичность ее поведения, точность позиций и прекрасная техника: «Эта Жизель разбивает наши сердца».
В минувшем сезоне Кочеткова впервые встретилась с творчеством Баланчина в Divertimento #15. Ох, и настрадалась же она с новой для нее хореографией! «Все время нужно считать и считать, темпы меняются часто и неожиданно. Нас не учили этому в России». Но она не сдается. «Я думаю, что участие в современных балетах оказывает положительное влияние на мою технику». Очень доволен Машей Томассон: ему нравится ее отношение к делу, любознательность, стремление экспериментировать с разными типами хореографии. Он считает, что пройдет еще год-два, и Мария найдет свою нишу.
Однако было бы ошибочно думать, что Маша непрерывно создает шедевры на конвейерной линии. Так не бывает. Ее бросили в воду: учись плавать, т.е. учись танцевать современную хореографию. Товарищи по сцене очень дружелюбны, внимательны и стараются прийти на помощь и дать дельный совет. Наша балетная труппа славится прекрасным закулисным климатом. И есть специальные люди, работающие над возобновлением постановок. Но слишком много свалилось на хрупкие плечи молодой женщины.
В нынешнем сезоне она впервые танцевала «Лебединое озеро». Особенно внимательно и придирчиво готовила свою Одетту, но, к удивлению не только моему, Одилия получилась у нее интересней и органичней. Одетта была тоже неплоха, но руки-крылья еще были «не те», и Одетта могла бы быть более одухотворенной и выразительной. Мария прекрасно выглядела в «Вариациях на тему Паганини» в постановке Томассона и ряде других балетов, но были и балеты, в которых она не запомнилась. Вжиться в новый балет и наделить персонаж характером и узнаваемыми чертами — задача не на один сезон, но она выполнима, если принять во внимание упорство Марии, ее одержимость, работоспособность и (не в последнюю очередь) талант.
Мария обладает огромным потенциалом, и все надежды, связанные с ее балетным будущим, представляются вполне осуществимыми. Станет ли она второй Улановой, как утверждают некоторые балетоманы, трудно сказать, но первой Кочетковой мы наверняка будем гордиться.