«Летучий голландец» взлетел не очень высоко

В Сан-Францисской опере продолжаются спектакли по одной из ранних опер Рихарда Вагнера, «Летучий голландец», впервые исполненной в1843 году в Дрездене.

Либретто романтической оперы в трёх действиях было создано Вагнером по народной легенде и новелле Генриха Гейне. В ту пору композитор был очень увлечён поэзией этого автора и подчёркивал его влияние на сюжет и характер оперы. С течением времени, как следствие разраставшегося воинственного антисемитизма Вагнера, он перестал упоминать имя Гейне. В Сан-Франциско предыдущая постановка «Летучего Голландца» состоялась в 2004 году.

Краткое изложение сюжета оперы. В первом действии у скалистых берегов Норвегии разыгрывается буря, и корабль старого моряка Даланда (бас Кристин Сигмундссон) не может пробиться к родному берегу, застряв в соседней бухте. Вскоре матросы засыпают, а Даланд поручает штурману (тенор Ф.П.Глукерт) продолжать наблюдение. Вскоре в бухту бесшумно входит голландский корабль с кроваво-красными парусами и чёрными мачтами. Стоя на палубе, капитан (бас-баритон Гриир Гримсли) жалуется на свою судьбу. Когда-то во время сильной бури он проклял небо, и оно покарало его. Уже сотни лет  он скитается по морям, и при встрече с ним гибнут все корабли, но для него нет смерти. Только раз в семь лет снимается это проклятие, и тогда он может высадиться на землю. Единственная возможность спасения для него – любовь девушки, которая будет верна ему до гроба, и тогда он вновь станет смертным. Но ни одна из девушек не выдержала этого испытания.

Даланд возмущён вторжением чужестранца и требует, чтобы тот немедленно покинул бухту, но голландец молит дать ему приют. В награду он готов одарить норвежца сокровищами – и тут же показывает Даланду горсть жемчугов и самоцветов. Тот в восторге, и приглашает скитальца к себе домой. Моряк спрашивает Даланда, нет ли у него дочери, и старик рассказывает ему о своей дочери Сенте (сопрано Лиз Линдстром). У обоих моряков возникли свои планы, связанные с этой девушкой.

Второе действие режиссёр спектакля, Петрика Ионеско, перенёс из дома  Даланда на небольшую площадь. Подружки Сенты сидят за прялками и поют. Им вторит кормилица Сенты Мэри (меццо-сопрано Эрин Джонсон). Но сама девушка безучастна. Сидя в кресле, она неотрывно  смотрит на портрет бледного моряка в старинном костюме. Затем она тихо напевает балладу о моряке, который за свои грехи обречён вечно бороздить океан. Только любовь может спасти его, и девушка мечтает полюбить этого моряка навеки. Появляется охотник Эрик (тенор Иан Стори). Он влюблён в Сенту и мечтает жениться на ней, но она в последнее время явно охладела к нему. Опечаленный Эрик уходит.

При появлении Даланда и голландца Сента тотчас узнаёт моряка, изображённого на портрете. Счастливый Даланд объявляет дочери, что привёл к ней жениха, владельца огромного состояния, но богатство не интересует Сенту. Она протягивает незнакомцу руку.

Оставшись наедине с Сентой, голландец рассказывает ей о своей судьбе. Сента должна остаться верной ему до конца, что бы ни случилось. Мрачное будущее не пугает девушку. Она даёт согласие на брак с голландцем.

Действие третье. На одном из кораблей матросы весело отплясывают с девушками из соседних деревень. На другом корабле, корабле-призраке, – полная тишина. Поднимается штормовой ветер, просыпаются призраки-матросы. Поднявшись на палубу, они с дьявольским хохотом поют песни о своём капитане. По берегу бежит Сента, направляясь к голландскому кораблю. Рядом с ней – Эрик, умоляющий ее вернуться  домой. Этот разговор слышит подошедший голландец. Узнав, что Сента уже изменила в прошлом данной Эрику клятве, голландец  решает, что она так же изменит и ему. Не веря горячим словам девушки, он покидает её, пообещав лишь сохранить ей жизнь. Вступив на свой корабль, капитан даёт приказ поднять якорь.

Обезумев от горя, Сента  взбегает на высокую скалу и бросается в бездну. Смерть девушки, оставшейся верной своей любви, избавляет вечного скитальца от тяготеющего над ним проклятья. Корабль голландца ударяется о риф и тонет вместе с командой и капитаном.

На сей раз спектакль начался раньше собственно начала, когда было объявлено, что режиссёр и сценический дизайнер постановки Петрика Ионеско отстранён от работы в связи с неудовлетворительностью результата, а его сценический дизайн использован на 60 процентов. Спектакль удалось спасти благодаря усилиям  дизайнера С.Кэти Таккер  и ассистента режиссёра Элханах Пулитцера. Это не единственная трудность, которую пришлось преодолевать. Запланированная на роль Сенты знаменитая драматическое сопрано Петра Мариа Шнитцер сняла свою кандидатуру в связи с болезнью голосовых связок, и театру пришлось срочно искать подходящую замену.

Таковой оказалась выпускница Сан-Францисской Консерватории драматическое сопрано Лиз Линдстром. У неё прекрасная внешность, крепкий голос и бесспорное сценическое обаяние. Она уже успела выступить на сценах Ковент – Гардена, Венской оперы, Ла Скала, в Гамбурге и в ближайшее время должна петь в Метрополитен Опера. К счастью, она уже исполняла партию Сенты в Варшаве и Нью-Орлеане. И совсем уже неправдоподобное везенье: спектакли в Палермо, в которых Лиз должна была выступать в эти дни, были отменены. Итак, Лиз на сцене Сан-Францисской оперы, поначалу несколько скованная, а затем вошедшая в роль Сенты, и любовь к голландцу была настолько всепоглощающей, что прыжок девушки с вершины скалы в океан стал естественным и единственным исходом её     краткой жизни.

Однако главным достижением спектакля стал Гримсли в роли голландца. У него яркая внешность, красивый и послушный голос разнообразной окраски и темперамент, позволяющий публике верить голландцу и сопереживать вместе с ним.

В Сан-Франциско хорошо знают певца Сигмундссона. Он всегда создавал атмосферу надёжности и внутренней значительности. И здесь он тоже был в образе и вполне достоверен. Хорошо прошла его сцена с  голландцем в первом акте. Остальные сольные ( и притом небольшие) партии исполняли молодые певцы и певицы, некоторые из них были участниками стажёрских программ нашей Оперы. Все наделены хорошими голосами, и все пели очень грамотно и старательно. Прекрасно звучал мужской хор (хормейстер  Иан Робертсон), ниже своих возможностей выглядел оркестр (дирижёр Патрик Саммерс).

Однако общее впечатление от спектакля – некая второсортность, что совершенно не было присуще, скажем, сравнительно недавно прошедшим операм Вагнера из «Кольца Нибелунгов». Всё действие строго поделено между отдельными номерами, часто недостаточно связанными друг с другом. Каждый исполнитель или ансамбль выступает с изолированным номером и исчезает, не будучи вовлечённым в остальные события. Не чувствуется, чтобы исполнители были наделены какими-либо сверхзадачами. Как правило, это относится к так называемым исполнителям «малых ролей». Но не помню уже, кто из великих говаривал, что нет малых ролей, а есть слабые артисты. За всеми этими недостатками просматривается, в первую очередь, режиссёр, который не сумел справиться со всеми постановочными проблемами.

Х. АНАТОЛЬЕВ

Сан-Франциско