Как меня «нокаутировали»

Нет, это не отголоски нынешней политической ситуации в США. Письмо – не о Трампе и не о Клинтон. И вообще не об американском политике. Речь в письме – о политике советском. О том, кого именовали вождем народов и великим корифеем всех наук.

Чтобы стала ясна суть претензий читателя ко мне, приведу первую фразу письма: «Как Вы, милостивый государь, можете изображать из себя поэта, если способны с легкостью неимоверной пропустить в газете фразу своего постоянного борзописца о том, что Сталин и Гитлер – это одно и то же, чуть ли не близнецы, однако».

Сопоставление двух тиранов, каждый из которых стремился к мировому господству, признание сходства между ними – вот что привело в состояние гнева автора письма Александра П. Неужели он никогда раньше не читал и не слышал подобных суждений? В статьях, в стихах, в прозе? И вообще, как-то странно и непривычно встретить в наше время, в этой стране столь пламенного поклонника Сталина. Неужели не читал Александр П. Солженицына, Гроссмана, стихи и прозу Шаламова, Домбровского?.. Неужели прошло мимо него стихотворение Мандельштама «Мы живем, под собою не чуя страны…»? О, я мог бы назвать еще много имен и произведений…

Каким образом ухитрился бывший руководитель службы информационного обеспечения крупного предприятия, как он отрекомендовался, не внять тому, что писали знавшие о Сталине и сталинизме не понаслышке, и остаться горячим поклонником кровавого деспота?

Загадка, право слово.

Чрезмерно размашистый Александр П. употребил слово «борзописец». Ни к одному из авторов нашей газеты, людей думающих, талантливых, неравнодушных, это слово не подходит.

При этом мой оппонент настолько взвинчен, что не замечает логической нестыковки: претензии у него ко мне как редактору, а упрекает он меня почему-то как поэта. Наглядно представляю себе пьесу в абсурдистском стиле, в которой есть такой диалог:

– Ты, братец, скверный поэт!

– Это почему же?

– А ты в своей газете плохую статью напечатал!

Еще более странно то, что и дальше, на протяжении всего письма, автор пытается уязвить меня именно как поэта. И никаких аргументов при этом не приводит. Он вообще ничего не доказывает, он изрекает – безапелляционным тоном. Вот пример: «Нет, нет, не рождаются поэты в Григориополе!!! И цену Вы себе установили сами – 15 долларов США. С автографом».

Это реакция на объявление о продаже моей книги стихов «После молчания», публикуемое в нашей газете. Впрочем, для того чтобы узнать, что я родом из поселка Григориополь Молдавской ССР, Александр должен был как минимум подержать мою книгу в руках и прочесть данные об авторе на последней странице обложки. Не поленился, значит, потрудился малость.

Может ли в Григориополе, основанном в 1792 году Григорием Потемкиным по указу Екатерины Второй, родиться поэт? Ну а почему же нет, если там мог появиться на свет замечательный дирижер, народный артист СССР Тимофей Гуртовой (1919–1981)? Почему нет, если в Григориополе родился Василий Ерамишанцев (1875–1958), архитектор, один из видных мастеров московского модерна? Почему нет, если там родился Филипп Печул (1913–1941), оператор документального кино, внесший заметный вклад в кинолетопись Великой Отечественной войны? Могу перечислить других известных людей, которых дал Григориополь. Но думаю, что и этого достаточно.

Мой оппонент, видимо, полагает, что любое его слово – на вес золота и должно восприниматься как истина в последней инстанции. Забавно, однако.

«Отправьте, – пишет Александр П., – своим знакомым в Приднестровье или Кишинев какой угодно номер «Кстати», и, поверьте, любой русский человек выскажет Вам много неприятного».

Тут, помимо безапелляционности, проступает еще одна черта автора письма: наивность. Только наивный человек может считать, что мы не отправляем нашу газету в Кишинев и в Приднестровье (не говоря уж о том, что ее материалы можно читать оттуда, зайдя на сайт нашего издания). Более того, мы туда периодически ездим (к сожалению, не так часто, как хотелось бы). И я там выступаю – как поэт и как редактор «Кстати». Во время последней по времени поездки выступал вместе с женой, Жанной Сундеевой. И до сих пор сохраняются у нас прекрасные отношения с нашими друзьями и знакомыми из родных мест. В том числе и теми, кто время от времени публикуется на страницах «Кстати».

Ах да, я еще не упомянул, что у письма есть нечто вроде заголовка. В самом верху страницы написано: «Н. Сундееву, владельцу в определенной степени антироссийского издания «Кстати». Слово «антироссийского» автор подчеркнул.

Это наводит на мысль о том, что Александр П. о существовании нашего издания узнал недавно. Ибо не слепец же он, чтобы не заметить, какое количество авторов из России (и других республик бывшего СССР) публиковалось на страницах «Кстати» за без малого 23 года существования газеты. И никому из этих авторов не пришло в голову назвать «Кстати» антироссийским изданием. Как не пришло это в голову и читателям с одной шестой части земной суши, присылающим отклики на наши публикации (которые они читают на сайте газеты).

В конце письма Александр П. обратился ко мне с такими словами: «Сундеев Н. Последний вам нокаут…»

В этом месте, признаюсь, я не смог не рассмеяться. Автор, видимо, полагает, что уже несколько раз меня нокаутировал. А я и не заметил…

Последний его «нокаут» мне заключался в сообщении о том, что он, Александр П., – племянник известного поэта. И что же из этого следует? Если бы его дядя дожил до нынешних лет и высказался по поводу газеты «Кстати», а тем паче по поводу моих стихов, это бы имело какой-то вес. Стоило бы прислушаться. Но поэт давно покинул сей мир. И не исключено, как пишут о том сведущие люди, что срок его жизни сократили нападки со стороны власть предержащих. Вскоре после смерти Сталина он написал пару вещей о том неприглядном и постыдном, что было в современной ему действительности. И, хотя посажен не был, власть достаточно жестко отреагировала на эти его произведения.

Что же в итоге продемонстрировал автор письма? То, что у талантливого дяди-поэта племянник может быть заносчивым, неспособным спорить при помощи аргументов и изо всех сил пытающимся оскорбить оппонента.

В самом конце письма племянник поэта написал пару строк моей жене. Не знаю, ко всем ли незнакомым женщинам сей «джентльмен» обращается на ты, но к ней он счел возможным обратиться именно так. «Жанна!! – написал он. – К сожалению (эти слова подчеркнуты – Н.С.), литературный уровень газеты высокий. Разговоры о деградации смехотворны. Не парься, Жанна». («Не парься» – это, конечно, высший пилотаж культуры – Н.С.).

Поясню, о чем речь. Автор письма прочел в нашей газете дискуссию по поводу того, деградирует ли «Кстати». И вынужден был признать, что не деградирует. А почему «к сожалению»? А потому, что (см. выше) газета, по его понятиям, издание «в определенном смысле антироссийское». Хотел бы, очень хотел бы он, чтобы газета деградировала. Но, к его большому огорчению, этого не происходит.

Такое вот письмо. Далеко не типичное, резко выделяющееся в потоке получаемой нами корреспонденции от читателей. Тем не менее, я не счел нужным промолчать о нем.

Чего я хотел бы пожелать автору этого письма? Прозрения. Если это еще возможно…

Да, и, пожалуйста, Александр: высказываясь о чьих бы то ни было стихах и статьях, приводите хоть какие-то аргументы.

Николай СУНДЕЕВ