«Ему нет места на свете…»

Февраля 21, Сан-Франциско.

Вчерашнего дня, февраля 20, пошли мы в театр. Играли Гоголя «Записки сумасшедшего» (инсценировка и режиссура Дмитрия Семакина, художественный руководитель театра «Ю» и исполнитель роли Поприщина Александр Лизненков).

Люблю Гоголя, но если бы мне кто-то сказал, что, сидя в театре в Mountain View, я буду как-то сопереживать петербургскому чиновнику IX класса, титулярному советнику Аксентию Ивановичу Поприщину, я бы скептически улыбнулась. Я пошла, чтобы посмотреть, как был сделан спектакль по повести, именно потому, что не очень люблю повести, превращаемые в пьесы. С трудом представляла, как может один актер в полуторачасовом монологе даже о самых современных вещах удержать зал… и как вообще «это» – титулярный советник – может быть воспринято на калифорнийской земле… (В рамках дискуссии на сайте kstati.net об эмигрантском театре – не пора ли отряхнуть пыль классики с ковбойских сапог Дикого Запада? Или – если мягче – где же наши современные американские авторы, на пьесы которых народ рванул бы немедленно?)

…Три раза в «прошлой» жизни мне довелось увидеть на сцене то, что буквально потрясло. И вот это случилось в четвертый раз: я увидела абсолютно настоящее – великолепную постановку гоголевской повести и необыкновенно талантливого актера Александра Лизненкова. Это, действительно, большой актер, и его масштаб не может быть уменьшен из-за того, что кто-то видит его в реальной жизни, кто-то знает лично, встречает на улице, перебрасывается парой фраз. У него есть этот дар Божий – прожить со своим героем, быть им, и ты не видишь сцены, и это не актер, это странный, иногда страшный, смешной, измученный, но – человек. По-разному играли Поприщина, потому что по-разному можно говорить о нем и увидеть разное…

Полтора часа – один на один с залом. Сцена в двух метрах от первого ряда. Зритель – только руку протяни. Минимум декораций: матрас, простыня, зеркало, lap top, экран. И один человек – Поприщин? Лизненков? Александр обладает даром абсолютного перевоплощения, великолепной пластикой, когда он говорит не словами, а всем существом своим – жестом, поворотом, дрожанием кончиков пальцев, наклоном головы, упавшей на лоб прядью волос. Ты видишь, как его Поприщин от крайнего эмоционального перевозбуждения медленно сползает в темноту безумия… как сквозь нее прорывается его человеческое и осознанное «Что я сделал им?» Ком в горле. Писать о последних сценах особенно трудно, потому что душа разрывалась, хотелось выскочить из зала и закрыть Аксентия Ивановича, он же – человек, ему больно, не трогайте его!… И ты, вроде, понимаешь, что это спектакль, игра… а в подсознании – не бейте его! Никогда при чтении повести титулярный советник не вызывал у меня такого сочувствия, такой почти физически ощутимой боли за человека, как на спектакле… И в этом заслуга актера Лизненкова и постановщика Семакина. Они в данном случае стали полноправными соавторами великого писателя и его интерпретаторами в XXI веке. Как безо всякого пафоса, педалирования, крика, как можно было так сыграть – не понимаю. Поприщин сумасшедший, ненормальный, но он человек. В нем искореженная и больная душа, но – не бейте его!

«Нет, я больше не имею сил терпеть. Боже! что они делают со мною! Они льют мне на голову холодную воду! Они не внемлют, не видят, не слушают меня. Что я сделал им? За что они мучат меня? Чего хотят они от меня, бедного? Что могу дать я им?… Я не в силах, я не могу вынести всех мук их, голова горит моя, и все кружится предо мною. Спасите меня! возьмите меня! дайте мне тройку быстрых, как вихорь, коней! Садись, мой ямщик,… взвейтеся, кони, и несите меня с этого света!… Вон небо клубится передо мною; звездочка сверкает вдали; лес несется с темными деревьями и месяцем;… с одной стороны море, с другой Италия; вон и русские избы виднеют. Дом ли то мой синеет вдали? Мать ли моя сидит перед окном? Матушка, спаси твоего бедного сына! урони слезинку на его больную головушку! посмотри, как мучат они его! прижми ко груди своей бедного сиротку! ему нет места на свете! его гонят! Матушка! пожалей о своем больном дитятке!..»

И всплыли где-то однажды читанные слова, которые много лет я ищу и не могу найти. Кажется, они принадлежат Цветаевой – это совет… если ты увидишь другого в трудном, нелепом или просто смешном положении, прыгай к нему туда, в это положение, и оно, разделенное на двоих, не будет таким трудным или смешным. Хотелось прыгнуть «туда» и отвести руку бьющего.

У спектакля подзаголовок «Несколько постов одного блога»… Это не попытка осовременивания, не дань моде. Это ниточка реальной жизни, протянутая из гоголевского XIX в. в наш XXI, компьютерный век – век блогов, ников и масок. Век, когда проблема «маленького человека» обретает совершенно иное измерение и воплощение: представить себя испанским королем/СEO успешной start up компании, банкиром или первым красавцем сегодня может любой, имеющий доступ к компьютеру в ближайшей библиотеке или кафе. Сегодня стало проще жить выдуманной жизнью (для тех, кто хочет), выдавать чужие фото за свои, подписываться вымышленными именами, очаровывать и ускользать в туман, неожиданно возникать под другим именем, усмехаясь про себя над собеседником… Это почти то же, что мечта Поприщина стать зятем директора департамента, быть вхожим в «дома», в общем – слыть испанским королем, но в XXI веке без угрозы попадания в сумасшедший дом.

Что такое маленький человек? Каков он, «маленький человек» XXI века? Не тот ли, кто не может устоять перед соблазнами, видя пропасть между своей жизнью с 9 до 5 в офисе и дразнящим миром власти и денег или миром чужого таланта? Это не он сидит у компьютера и создает «свой мир»? У кого-то мир добрый и чистый. Кто-то создал пространство, где он может быть кем угодно и делать все, что посчитает нужным. Где он – хозяин своей жизни (а может, и вашей – в мечтах), он, а не супервайзер в офисе, диктующий, как должна лежать бумажка и ручка, куда можно и куда нельзя повесить бумажку и где будет твой «кубик». Какой соблазн для слабых душ – спрятаться за маску, за «ник» и – оттуда, исподтишка и казнить, и миловать. Какой соблазн для слабых… А слабость – от чего? Мир раздавил? Собственная зависть? Мечты? А могут ли мечты раздавить?

«Ему нет места на свете…» Для меня это стало лейтмотивом. А для кого есть? Вот вы знаете ваше место? Вы уверены? Или чувствуете, что живете не своей жизнью? А какая жизнь ваша? В чатах, под никами, в блогах? На службе? Или – дома, с родными? Или – как раз вне дома, где можно быть «другим»? И кто поможет найти свою жизнь? Когда? А это норма – так жить? Разве это не о нас?! Разве вы себе не задаете такие вопросы – хоть иногда, в минуты больших сомнений? И это тоже – в моноспектакле по гоголевским «Запискам сумасшедшего», поставленном в Калифорнии.

Если вам повезет, вы сможете 13 и 27 марта  в 7 веч. посмотреть этот спектакль в театре «Ю» – 10458 Linda Vista Ave., Mountain View. Билеты лучше заказать заранее по тел. (415) 608-7977, мест может не быть. И это не ажиотаж, это просто – настоящее.

Жанна Сундеева