Эффект политкорректности

Теперь адвокат семьи террористов из Сан-Бернардино настаивает на том, чтобы словосочетание «исламский террор» не употреблялось, дабы не обижать мусульман и не возбуждать исламофобию. Последнее совсем уж лишнее, так как Белый дом очень тесно дружит с защитниками исламского террора, вернее, с Советом американо-исламских отношений CAIR.

«После совершенно странной, если не сказать больше, пресс-конференции CAIR с членами семей террористов из Сан-Бернардино американским властям следует сказать со всей твердостью: «Мы вам не доверяем. Вы больше заботитесь о том, чтобы кого-то не обидеть, чем о безопасности границ и защите граждан от джихада. Вы – враги нашей национальной безопасности и суверенитета», – пишет Мишель Малкин, колумнист из Townhall.

В 2007 году следователи установили прямую связь между CAIR и Фондом Святой земли, а также рядом других фондов, оказывавших поддержку террористической организации ХАМАС, однако обамовский Минпрос отклонил обвинение CAIR и его основателя Омара Ахмада в финансировании террористической деятельности.

Вместо этого, начиная с 2009 года, администрация Обамы начала оказывать организации всяческую поддержку. Именно из недр CAIR раздался и раздается крик «Исламофобия!» всякий раз, когда речь идет об исламском терроре. CAIR поднял шум в связи с тем, что школьный совет Ирвинга отчислил «часового мальчика», мальчика, принесшего в школу муляж бомбы с часовым механизмом, и теперь подал против школьного совета иск на 15 миллионов долларов. Сам Обама приободрил юного Мухаммеда, перед тем как он отправился в Катар за стипендией от братьев-мусульман.

CAIR безуспешно пытался судиться с владельцем оружейного магазина во Флориде, отказавшегося продавать оружие «кому-либо, прямо или косвенно связанному в той или иной форме с терроризмом». Судья постановил, что «нет никаких фактов, подтверждающих, что CAIR или связанные с ним лица могут как-то пострадать (от позиции продавца)». CAIR, разумеется, подал апелляцию.

Тот же самый Совет изо всех сил затыкал рот критикам сомалийской террористической организации «Аль-Шаббаб» в Миннесоте. CAIR начал клеветать на мусульман, сообщивших властям о деятельности террористов в Миннесоте, и даже заклеймил их «антимусульманами». В 2013 году дядя одного из подростков, подпавших под влияние радикалов и бежавших из дома, сообщил Конгрессу, что CAIR оказывал давление на семьи, призывая их не сотрудничать со следствием.

«Представители CAIR встретились с некоторыми членами общины и посоветовали им не говорить с агентами ФБР, – рассказал Аблиризак Бихи конгрессменам, – и это было пощечиной для всех сомалийских американских мусульман, днем и ночью стучавшихся во все двери с фотографиями своих пропавших без вести детей и умолявших лидеров общины рассказать властям все, что им известно о пропавших подростках».

Та же самая организация пыталась затравить исками и заткнуть рот Забе Дэвис, выступавшей против строительного проекта Ассоциации мусульманской общины и Исламской академии Мичигана. Федеральный судья назвал попытки CAIR воспрепятствовать свободе слова «пугающими» и приказал возместить судебные издержки в размере $9000.

CAIR пытался возбудить иск против «John Does», группы простых американских граждан, сообщивших властям о своих опасениях в 2007 году, после того как группа имамов сообщила, что их, якобы, подвергли дискриминации в аэропорту Миннеаполиса.

CAIR подал иск против агентов отделения иммиграции и таможни, чтобы не позволить им задавать пересекающим американскую границу мусульманам вопросы об их возможной связи с джихадистами и радикальными мечетями. Рассмотрение иска против «расового профилирования» тянется уже три года. А вот Тафшин Малик въехала в США как невеста, и, как теперь выясняется, указала ложный адрес в Пакистане.

Саид Резван Фарук и его жена Ташфин Малик за день до теракта начали уничтожать свое электронное присутствие – разбили вдребезги сотовые телефоны, постирали переписку и адреса электронной почты, уничтожили жесткие диски. И после этого следствие говорит, что пока нет никаких указаний на то, что супружеская пара принадлежала к какой-то террористической организации, и у нее были сообщники, и это несмотря на то, что теракт был очень тщательно подготовлен, явно не за кухонным столом.

Ничего удивительного в том, что в этой удушающей атомосфере политкорректности соседка террористов «заметила, как в последние недели полдюжины людей ближневосточной наружности крутились у них в районе, но решила ни о чем не сообщать властям, потому что опасалась расового профилирования этих людей». Еще соседи заметили, что в дом очень часто доставлялись посылки, а мать семейства слишком часто бывала в гараже, но, опять-таки, «не хотели профилировать семью Фарук». В доме и в гараже супругов-террористов было найдено 4500 патронов, 12 пластиковых бомб и инструменты для сборки бомб. В машине террористов было найдено 1400 патронов 233-го калибра.

Молодая семья проживала вместе с матерью Саида, и она явно должна была знать, что происходит с сыном и невесткой. Адвокаты матери утверждают, что невестка Малик была «просто домохозяйкой», тихой, как и ее муж, строго соблюдавшей все мусульманские законы. Вот насчет строго соблюдения всех мусульманских законов никто и не спорит, ибо одним из столпов веры является джихад.

Семья Фаруков обосновалась в Америке в 1973 году, следовательно, террорист и убийца Саид Резак родился в Америке. В школьные годы, еще подростком, он стал глубоко религиозным мусульманином. Поэтому говорить и писать, что «он прошел радикализацию после поездки в Саудовскую Аравию», значит политкорректно лгать не только всему миру, но и самим себе. Моджахедом Саид Резак Фарук стал в Америке, посещая американскую мечеть, построенную на деньги американского ближайшего союзника Саудовской Аравии, слушая имама, получавшего зарплату от Саудовской Аравии.

В Лондоне террорист с криками: «Это вам за Сирию!» кинулся с мачете на пассажиров метро. Министр иностранных дел Англии тут же заявил, что террор в Лондоне и в Израиле – две разные вещи. А вот Саид Резак, оказывается, будучи глубоко религиозным человеком, патологически ненавидел Израиль, и увещевания отца, что через пару лет Израиль прекратит свое существование, не помогали. А ведь папа не сказал ничего из ряда вон выходящего – он только неполиткорректно озвучил западную внешнюю политику в отношении Израиля. «Через два года Израиля не будет, никто не любит евреев. Поэтому воевать с ними не надо. Мы воевали, и ничего из этого не вышло. С Израилем воюют политическим путем». Например, маркируем товары, вводим санкции, принимаем резолюции, объявляем бойкот, объясняем, как главы МИД Англии и Швеции, что нас режут, потому что мы хорошие, а вас – потому что вы евреи, и это уже не террор, а национально-освободительная борьба, в которой вы обязаны проиграть. А ислам – религия мира, «сирийские беженцы» – совсем как евреи, спасавшиеся от нацистов, и не смейте говорить, что они заражены нацистской иделогией, иначе будем вас судить как расиста и исламофоба.

Вот что в таких случаях остается делать простому, затравленному политкорректностью и государственным аппаратом подавления гражданину? Молчать.

Таков эффект политкорректности: увидел – промолчи, а не то попадешь в расисты. Но прав-то был Галич: «промолчи – попадешь в палачи», хоть и невольно.

Виктория ВЕКСЕЛЬМАН